Книга 10. Глава 4.

Соловецкие лагерь и тюрьма (СЛОН/СТОН)

Тюрьма Главного Управления государственной безопасности НКВД на Соловках

Борис Оликер. Воспоминания

"В большом дворе кремля находились шесть двухэтажных монастырских подсобных строений и корпусов, помещения которых были переделаны в тюремные камеры..."
( Карл Штайнер, заключенный )

Борис Львович Оликер прибыл этапом в Соловецкую тюрьму в декабре 1937 г. Был размещен в кремлевском пункте и находился здесь до отправки с этапом в Норильский ИТЛ летом 1939 г.

 

 

 

Продолжение.
Начало ›› | Предыдущая часть ››

Воспоминания Бориса Оликера

Его воспоминания о Соловецкой тюрьме не такие большие, как текст Сурена Ованесовича Газаряна, они краткие, но очень точные и конкретные. «В этой тюрьме был установлен очень строгий режим... Замки на дверях проверялись ежечасно. Проверяющий не верил сам себе. Дежурящий не отходил от волчка и все время должен был видеть, что делается в камере, а, главное, лица заключенных. В тюремных правилах значилось: "Запрещается громкий разговор", но и негромкий разговор, даже шепотом - преследовался. Во избежание наказания люди месяцами хранили молчание. В камере, бывшей келье, стояло шесть коек. Между койками был промежуток не более 25-30 см. Это была та "площадка", по которой заключенный мог ходить, два шага вперед и два назад. Ровно в шесть часов утра вделанная в глубине стены лампочка два раза мигала, и через две-три минуты заключенный должен был сидеть одетый на кровати. Самое страшное во всем тюремном режиме – это запрещение ложиться на кровать с момента подъема до отбоя, то есть 16 часов. Вот эти 16 часов надо было сидеть без права не только лечь, но хоть сколько-нибудь наклониться вперед.» [62] «В тюрьме была устроена строжайшая сигнализация. Когда выводили заключенных на прогулку, вокруг них никогда не было живой души. Один находился от другого на метровой дистанции. Руки держали назад. Заключенные ходили строго по кругу, не имея даже права поднимать голову. Дежурный не спускал глаз с заключенных. Площадка, где проходила прогулка, тщательно проверялась, песок граблями разравнивался. В этой тюрьме можно сидеть годами и никогда не увидеть постороннего человека, что и было с нами. За два года пребывания в этой тюрьме заключенные забывали, что где-то есть города, улицы, люди. Из памяти совершенно стиралось какое бы то ни было представление о внешнем мире. …Я не только забыл, что я имею какую-то врачебную специальность, но почти забыл свою фамилию, так как в тюрьме нас называли по номерам. Я знал, что мой номер три. При вызове этого номера я быстро откликался...» [63]

Считаю, что достаточно интересным с точки зрения исследователя является небольшой фрагмент из воспоминаний Бориса Львовича о больнице для администрации и вольнонаемного состава тюрьмы. «... В июне 1939 г. в моей скучной жизни внезапно произошли резкие изменения. По не известным нам причинам, часть врачей, работавшая в санчасти тюрьмы, была мобилизована. Решили заменить их заключенными. Мне сообщили, что меня возьмут на врачебную работу в больницу. … Через несколько дней меня вызвали в санчасть. Начальник санчасти сухо и коротко сообщил мне цель вызова: "Состоится консилиум о тяжелом послеродовом случае у одной вольнонаемной работницы. Будут врач акушер-гинеколог, специально прилетевший на самолете, врач-терапевт и вы, ваше мнение будет решающее". …Стационар находился далеко от зоны, где содержались заключенные, пришлось проходить через множество ворот, каждые ворота отделены друг от друга толстой кирпичной стеной. … я и остальные подошли к больнице. Они, эти вольнона-емные, работники больницы, представления не имели, кто содержится в этой тюрьме. …Мне и трем другим врачам дали другую камеру в больничном корпусе …Долго работать врачом мне не пришлось. Осенью 1939 года всех заключенных вывезли из Соловецкой тюрьмы. Пришел конец нашему пребыванию в этой страшной тюрьме.» [64] Яркий момент в его воспоминаниях – о своем внешнем виде и внешнем виде других заключённых тюрьмы: «Три года не видел я себя в зеркале. Из зеркала на меня смотрели какие-то большие выпученные глаза, которые вот-вот вылезут из орбит, стареющее морщинистое лицо с обилием глубоких складок. В складках черные, тонкие линии грязи, обросшее черной щетиной лицо с какими-то бесформенными усами. В моей памяти сохранились остаточные представления о своей внешности, но то, что я видел в зеркале, никакого сходства не имело с моим представлением о себе. … Пришел конец нашему пребыванию в этой страшной тюрьме. Наконец, я увидел людей. Всех заключенных собрали вместе. Какую пеструю картину представляло это сборище! Лица у всех были худые, желто-землистой окраски.» [65]

Продолжение ››

Оглавление.

Бочкарева Ольга. Тюрьма ГУГБ НКВД на Соловках. Международный дайджест-проект "СоловкиЭнциклопедия". www.solovki.ca, 17.09.2019

Поделиться в социальных сетях