Между Богом и землей

"Ад — это не чаны с кипящей смолой. И не черти с вилами. Ад — это демонстративное издевательство. Безнаказанность зла. Энтузиазм коллективного паскудства. Деградация нации. Заживо гниющий этнос."
( Альфред Кох. 2015 )

Мысль на Соловецких островах может развиваться в двух направлениях. Первое: Соловки - это лагерь. Здесь нет денег, не будет хлеба, соли, сахара, спичек. Отсюда нельзя уехать, потому что ехать некуда и неначто. Это тюрьма без решеток и охранников, из которой, как от самого себя, не сбежишь. Таково мироощущение большинства жителей острова. По сравнению с теми, кто сидел здесь 60-70 лет назад, их положение много хуже: у прежних узников хотя бы была надежда...

Между Богом и землей

Впрочем, надежду можно обрести и сегодня. Для этого достаточно поверить в то, что Соловки - это не лагерь, а монастырь. Обитель Бога, дорога из которой ведет прямиком в райские кущи. Смиритесь, молитесь и рано или поздно обрящете.

Пока соловецкие дети беззаботно гоняют на велосипедах и пускают кораблики в мелководных заливах Белого моря. Однако нет-нет да и встретишь на улице смешных девчонок в белых платочках, старательно повторяющих за старухой-монашенкой "Отче наш".

- Я, например, за то, чтобы мои дети ходили только в монастырскую воскресную школу. Чему их могут научить в поселке, если учителя приходят на уроки выпимши?

У Василия, работника островной коммунальной службы, трое детей - две девочки и один мальчик. Сам он неверующий, но против пострига детей возражать бы не стал. Чего в миру-то хорошего? Одно пьянство и нищета. А в монастыре всегда накормлен, напоен и работа не обременительная. Подумаешь, молитвы читать и в колокола звонить.

Соловецкие дети в монастыре частые гости. Приходят если не из любопытства, то хотя бы за едой. У монахов всегда, в отличие от дома, найдется кусок хлеба и стакан не сладкого чая. Их здесь любят. Полагаю, что в монастыре не сильно возражали бы, если со временем все эти дети стали монастырскими послушниками. И по всей видимости, так оно в конце концов и будет: ведь на крошечном острове всего две дороги. Одна - к бутылке. Другая - к Богу...

Православный монастырь появился на Соловках в XV веке. Монахи искали уединения, далекого от мирской суеты: Соловецкие острова были созданы для них самим всевышним. Осталось тайной, как в XV веке без всякой помощи забугорных архитекторов и инженеров им удалось построить крепость из гигантских камней. (Говорят, что монахи поднимали булыжники по ледяным горкам на тросах.) В 21-м году в монастыре организовали совхоз, но вырастить ничего не сумели. И ровно через год, видимо, вспомнив о том, что на острове во все времена существовала тюрьма, здесь открыли лагерь особого назначения.

Первыми сели остававшиеся в монастыре монахи. Потом к ним подсаживали каэров, т.е. контрреволюционных элементов, бывших аристократов и уголовников. Ближе к 30-м публика поменялась: большевики начали сажать своих же. Под нужды лагеря были задействованы все монастырские помещения. В хорошем путеводителе по Соловкам у каждого памятника должно быть два названия: храм Архангела Михаила (после 1922 года -изолятор), Странноприимный дом для богомолок (после 1922 года женская тюрьма), церковь Вознесения (после 1922 года - карцер)... Сколько человек прошло через Соловецкий лагерь, точно не известно. Но сегодня красноватый цвет монастырских стен впечатлительные туристы непременно связывают с кровью сидевших здесь заключенных.

Монахи вернулись на Соловки только в 1991 году. Сначала полулегально, потом вполне официально. Соловецкий монастырь был передан православной церкви. До 1993 года обитель жила вполне светской жизнью. Здесь находился исполком, работали продуктовый магазин и пекарня, проживали реставраторы. Монахи выгнали торгующих из храма... Упразднили квартиры. Но весь монастырь занять не смогли: 30 монахов и десяток послушников живут в двух корпусах обители. Огромный монастырский комплекс пустует. Ни государство, ни церковь денег на реставрацию давать не хотят, а потому осыпаются перекрытия и лестницы, сползает со стен белая краска, обнажая старый щербатый кирпич, шелушатся деревянные маковки храмов.

- Э-э-эх, пока мы жили в монастыре, и монастырь жил, - сокрушается Олег Игоревич Мищенко, один из старейших реставраторов монастыря. - А теперь гибнет красавец.

Соловецкий монастырь внесен во всемирный реестр памятников истории икультуры, так что реставрировать его нужно хотя бы во избежание штрафов. Вот только власти никак не разберутся, кто это должен делать: церковь кивает на государство, государство на церковь... Парадокс: монастырь рушится, в то время как авторитет православия на острове крепнет день ото дня...

Впрочем, мэр Бровин на популярность настоятеля не в обиде:

- Мы с отцом Иосифом не соперники, а, скорее, коллеги. Все проблемы острова решаем вместе. Иногда я ему уступаю, иногда он мне. Чтобы мы по какому-то поводу рассорились? Такого не припомню.

Отец Иосиф помогает Болтику, когда у того что-то не ладится с соловчанами. Поговорить, утешить, наставить на путь истинный у него получается лучше, чем у представителя светской власти. Впрочем, местным жителям абсолютно все равно, кто будет решать их проблемы - поп или мэр. Бед хватит на всех. И еще останется.

Хлеба скоро не будет. А лекарств уже нет. Соловецкой больнице, построенной, к слову, на старом монастырском кладбище, больше в долг не дают. Когда три недели назад три ребенка подхватили острую кишечную инфекцию, врачи поставили родителям условие: или покупаете лекарство - за 58 тысяч рублей коробочку, или лечите народными методами. Нищим родителям ничего не оставалось, как уповать на Бога. Монахи помолились. На этот раз обошлось.

Вот так и живут на острове - между небом и землей. Монахи просят у Бога. Мэр - у губернатора. Пока, тьфу-тьфу-тьфу, кое-как выкручиваются. (Елена Егорова. Остров невезения. Московский комсомолец, Москва. 18.07.1997)