Как царь Петр ездил в Соловки на богомолье

Барсов Елпидифор Васильевич (1836–1917) рассказывает северную легенду о поездке Петра Первого в Соловки:"...поехал Петр Первый по Неве и по Ладожскому озеру; вдруг поднялась буря-падара, погода непомерная; насилуй доплыли к Сторожевскому носу (где маяк Сторожевский). Вышел царь на берег; кружит его - укачало сине море. "Ай же ты мать сыра земля, - закричал царь.- Не колыбайся! не смотри на глупо, на Ладожское озеро!" Того часу приказал подать кнут и порешил наказать сердитое море. Место, где изволил наказать своима царскима рукама, звали сухая луда, а с тех пор называется царская луда..."

Легенда о том, как царь Петр ездил в Соловки на богомолье

В досюльщину стародревнюю тишь и гладь были на Ладожском озере, ездили на плотах - не умели еще делать лодок; на плотах же сбирались девицы и молодцы и караводились и играли кругама и шинама. Прогневался Господь на беззакония этых людей, и явился сон одному человеку богобоязненну: "Поутру будешь ты похожать на промысел сетей, рюсей и мереж, и выстанет нож на сети твоей, и ты отруби сеть по тех мест, где выстанет нож, и скорее - берегу; завтра сколыбается море". Вышел этот человек на промысел и стал похажать мережа, рюси и сети, и выстал нож на сети его, и он отрубил сеть по тых мест и поехал в берег. Вдруг стала буря-падара, и трои сутки море горело погодою; кто имел жительство о Ладожское, нельзя было на улицу выйти - страсть такая была. Утихло море через трое сутки. Поехали ловцы по промыслу и в берегу прибойном, куда волна катилась, нашли семьдесят вачек на одну руку.

После этого Ладожское никогда тишиной, а все ветрами живет, и когда тихо, на нем столшни ходят. Так было до Петра Первого.

Из Питера поехал Петр Первый по Неве и по Ладожскому озеру; вдруг поднялась буря-падара, погода непомерная; насилуй доплыли к Сторожевскому носу (где маяк Сторожевский). Вышел царь на берег; кружит его - укачало сине море. "Ай же ты мать сыра земля, - закричал царь.- Не колыбайся! не смотри на глупо, на Ладожское озеро!" Того часу приказал подать кнут и порешил наказать сердитое море. Место, где изволил наказать своима царскима рукама, звали сухая луда, а с тех пор называется царская луда. После того Ладожское стало смирнее и тишину имеет, как и прочие озера.

За тем Петр Первый имеет разъезд Свирью - два девяноста, Онегом - сто девяносто. Приезжает в Клименцы... Тогда монастырь преподобного Ионы был в затмении. Пристали к пристани. Царь к Ионе-преподобному зашел в храм - испытать, есть ли мощи. Отдернул половницу, тыкнул тростью царской - жезлом, и искра его оттуды засыпала. Царь скорее приказал устроить раку преподобному.

Тут заехали в Нятину губу - к древнему монастырю и, обворотя, поехали в Конды (в семи верстах от Клименец, в губе, сорок дворов). Остановились на якоре. Царь приказал ехать на ялике за хлебом в деревню. Приехали на берег эты три человека, в деревне все женщины - мужчины нету; работают на заводе на Бутманском. "Что это за какой же заводчик есть?" - спросили эты человеки, гальетчики. Те отвечают: "Мужики работают у этого Бутмана зиму и лето с год на круг; зимой возят уголье, руду; летом уголь жгут и руду сдымают и рыбу ловят, и озеро тут над верхом - Устрека".

Гальетчики оборотились с хлебом назад и Петру Первому это слово объяснили, что Бутман какой-то заводчик есть и люди работают у него на боярщине: мужчины единого нет в деревне. Тут царь распорядился с этыми людьми - сказать этым женам, чтоб они снесли к своим мужевьям его царское слово: Бутмана государь требует. Услышал это Бутман, велел снарядить шлюпку, семь человек гребцов и две пушки. Выехал на Онего - и этой езды от устья до Клименец верст пятьдесят будет да от Ионы-преподобного верст семь до гальета до царского. Приезжает Бутман к гальету ко царскому, остановился за стрелище место (как картечь хватит, сажен за сорок). Тут приказал он людям стрелять в гальет царский с того борту и с другого. И то не отбой: надо тронуться этому Бутману к царскому гальету. Царь приказал ему выйти с гальета на шлюпку и казнил его: Бутман был не русской,- самозванец. И по тых лет все заведение его решилось на Устреке, как решили ему житье его: годов семьдесят лежал этот завод впусте. Однажды мужики беседами займовались: "А что, ребята, посмотреть, не попадет ли там чего?" Стали перерывать землю; рублей на сто выкопали чугуну: балясины и плиты - коловратный аршин; места высоки и наполнены чугуном.

От Конды поехали на Вой-наволок: здесь трои сутки стоял на якоре гальет царский, - была погода: да так и оставил Петр Первый свое царское слово: "Вой наволок". Отсюда - на Повенец, а там больше реками до Сумы на ладьях. Тут прибыли в Соловецкую обитель - в киновию. Царь, по обычаю, зашел в храм к преподобному Зосиме, и Савватию, и Герману, сослужил молебен и выехал в море; стала сначала буря, а тут поднялся туман; ездил Петр восемь суток: никакого берега, не видать земли. На девятую ночь появился сон ему: "Царю, был ты в соловецкой киновии, что же ты своима царскама рукама раки святых не замнул?" Выстал царь и рассказал этот сон своим гальетчикам. Вдруг в его рассказе поднялся туман и показался монастырь верстах в трех, не дале, от гальета. Опять, оборотя, поехали в монастырь к Зосиме, и Савватию, и Герману, в киновию. Петр сослужил молебен преподобным, запер раки своима царскама рукама и ключи с собой захватил. Тут решилось его царское слово." (Барсов Елпидифор. Петр Великий в народных преданиях Северного края. Изд-во Беседа. 1872. №5, с. 296.)