"При рождении мне были даны два великих преимущества: ум и нищета."
( Софи Лорен,
великая актриса )
"СРЕДИ многочисленных наград и знаков отличия Ивана Стефановича Соловецкого (а это ордена, медали, звания заслуженного учителя и Почетного гражданина Белгородской области) есть одна, с виду неприметная, но для него самая дорогая. Сделана она руками детей-сирот Старооскольского детского дома. И называется просто, но искренне — «За доброе сердце». И оттого каждый раз, когда Иван Стефанович берет ее в руки, учащенно бьется его сердце. В дипломе о награждении написано: «Медалью «За доброе сердце» награждается Соловецкий Иван Стефанович за неустанную помощь детям-сиротам». Пожалуй, такую искреннюю, идущую от сердца награду могли придумать только дети. Доброе сердце... Да, у этого человека исключительной скромности и доброты, человека, можно сказать, легендарного, проработавшего в сфере образования более 50 лет и 26 из них — руководителем областного образования, действительно доброе сердце. И эти его качества, без преувеличения, знает вся Россия."
Стоял август 41-го. Уже два месяца шла кровопролитная война. В селе Брянские Липяги провожали на фронт сельского учителя Стефана Соловецкого. Казалось, все село вышло на улицу, сопереживая и сочувствуя Соловецким. Многие односельчане такие проводы уже пережили, а кое-кто уже и получил эти страшные, ранее неслыханные бумажки — похоронки. Но все глубоко понимали, как это тяжело, может быть, в последний раз видеть родного человека.
Рядом со Стефаном Петровичем стояли заплаканная жена Галина, то и дело торопливо вытиравшая кончиками платочка глаза, и четверо их детей, плотно обступившие ее, словно цыплята наседку, застывшие в оцепенении, толком еще не понимая, что происходит, и тем более, что может произойти. Они были еще малы и, по сути, не воспринимали этого страшного, чуждого человеческому разуму слова «война». Встревоженные общим настроением, они лишь с надеждой смотрели на отца, который, бывало, мог подойти, лихо подхватить на руки, а сегодня уже сказал им последнее «До свидания», но все еще почему-то медлил, не уходил.
Он оставлял тех самых детей войны, о которых теперь наконец-то вспомнили и заговорили. Старшему Ивану было одиннадцать, а самой младшей Людмиле не исполнилось и года.
Это они, дети пяти—десяти лет от роду, вместе со своими матерями, бабушками и дедушками пережили ужасы войны. И хотя не на фронте, где могли убить каждую минуту, а в тылу, но это не было легче. И убить могли, и страшный голод и холод пережили, и изнурительный труд испытали. Таким «счастливым» было их детство. Это на их еще неокрепшие, слабые плечи легла большая часть взрослых забот.
С двенадцати лет Иван начал работать в колхозе. Сначала пас телят. Став постарше — управлял косилкой-лобогрейкой, пахал на коровах. Тогда каждая хозяйка вела свою корову и ей казалось, что ее кормилицу погоняют чаще других. Да и что удивительного: корова испокон веков была на селе кормилицей, а тут ярмо на шею и в плуг — невольно пожалеешь.
До войны Соловецкие жили при школе. Своего хозяйства не держали. На все хватало зарплаты директора школы. Проводив отца на фронт, завели корову, козу, кур, огород. Все требовало присмотра и ухода. Не стало дров, нечем было топить печь. Благо, еще недалеко оказалось обмолоченное подсолнечное поле — собирали стебли, ими топили печь. Как-то вдруг сразу пропали спички. Огонь в селе поддерживали искусственно, как в каменном веке, а потом ходили по дворам и спрашивали, у кого он сохранился.
Два младших брата и сестра тоже нуждались в заботе. К счастью, помогало то, что родители с ранних лет ненавязчиво, больше личным примером, чем словом, сумели привить Ивану и старательность, и трудолюбие, за что он и теперь, когда ему 75, благодарен им. Да и деревня всей своей жизнью воспитывала: когда возникала нужда, любой малец на место взрослого становился. А про то время, когда жизнь закручивала гайки до предела, и говорить нечего. Видел Иван, как девчонки немногим старше его угоняли подальше от фронта сотни сельских коров. Но из окружения вырваться не удалось, пришлось возвращаться. Днем прятались в лесах, на землю молоко сдаивали до кровавых мозолей на руках — не могли допустить, чтобы коровы погибли.
Ну, а Иван все-таки парень, уже тогда работал наравне со взрослыми. Было тяжело, но именно это зарождало в детской душе добро и справедливость, которые потом пригодились Ивану Стефановичу по жизни.
Острой болью сохранился в сердце случай, когда соседка, которую все почему-то звали бабой Галей, поехала на базар в Валуйки продать два ведра картошки, чтобы купить мыла. Продала. А все деньги отобрали за место на базаре. Так и вернулась она к своим сыночкам и внуку ни с чем. Даже соли не смогла купить...
Трудное и во многом непонятное это дело — воспитание. Одному нужно душевное слово, другому личный пример, к третьему один подход, к четвертому — другой... Голова разболится в поисках лучшего.
Здесь воспитывала суровая жизнь: каждый случай несправедливости острой болью ложился на сердце мальчика и в ответ, как протест, как жалость зарождались в душе у Ивана бережное отношение к человеку, желание помочь ему. И сегодня в самом облике Ивана Стефановича, в сосредоточенном выражении его глаз, слегка наклоненной голове словно содержится участливый вопрос: «Ну, как дела, дружок?». Сделать такой вывод позволяет и его участие, которое он готов проявить, кажется, к каждому, даже незнакомому человеку. По дороге в то или иное село он обязательно подберет попутчика.
Это для него как неписаная сельская традиция — обязательно здоровается с каждым, даже незнакомым встреченным человеком. Посадит в машину, но не сидит молча. Участливо поинтересуется: кто, откуда, зачем? Минута-другая, и уже завязывается такой разговор, будто знакомы они с попутчиком не один год. Совпадение или случай, но чаще всего подсаживаются в машину к Ивану Стефановичу люди профессий родственных — учителя, воспитатели, работники культуры —люди, на селе самые бедные.
Вспоминается первая учительница Клавдия Митрофановна в селе Милославка Рязанской области. И особенно ее руки с землей под ногтями, потому что учительской зарплаты не хватало, и она вынуждена была держать большой огород, пропадать на нем часами. И почему-то щемило от жалости детское сердце, когда глядел на эти руки.
Вернемся в военное детство нашего героя. Успевал Иван во всем: и в семье за старшего быть, и учиться хорошо. И не просто хорошо, а на одни «пятерки» окончить среднюю школу.
Их было много — эпизодов, рожденных войной. Но почему-то особенно запомнился такой. Окончив школу, ехал поступать в техникум. Как и многие другие, взобрался на крышу вагона. Кругом промышляла шпана, ворье. На одном из перегонов кто-то из них «кошкой» стащил с крыши козу, которую женщина везла на продажу.В техникум поступил, но из-за голода возвратился в село. Но была и большая радость - с фронта вернулся отец. А за радостью новая беда - голодный 47-й. Опухали от голода, ели лебеду и другие травы.
Дальше жизнь понеслась словно стремительный водоворот. С «красным» дипломом закончил Харьковский учительский и Воронежский пединститут. Работал учителем в Харьковской области, учил украинских детей. И никому это не казалось противоестественным, никому не было обидно. Более того, в Эсхаровской школе Чугуевского района Харьковской области его ждали и встретили так, что Соловецкий запомнил на всю жизнь. Он и теперь рассказывает об этом не без волнения и гордости.
— 15 августа приехал в школу. Учителей нет, все в отпуске, но директор на месте. Я назвал свою фамилию, он мне: садитесь, пожалуйста, мы вас ждем уже. Представился: Сыромятников Александр Порфирьевич, Показался мне очень солидным, серьезным человеком, побеседовал со мной, поспрашивал, какие кружки смогу вести, какая у меня семья. Чуть больше часа это заняло, а потом он встает: «Пошли, Иван Стефанович, я тебе покажу твою квартиру». Такого я себе и вообразить не мог. Пришли к трехэтажному дому, метрах в трестах от школы. На втором этаже моя двухкомнатная квартира. А в ней стоит застеленная, кровать, на столе стопка чистого белья, тарелки, ложки, вилки, три кастрюли, чайник: «Это мы, Иван Стефанович, все для вас приготовили». Директор даже заранее с домработницей договорился, чтобы она готовила мне еду за небольшую плату.
Вот как встречали учителя! Напомним для ясности. Шел лишь шестой год после войны, страна еще в полной мере не восстановилась. И такое отношение, такая встреча, такие возможности. Невольно задумаешься, всегда ли человечество движется от хорошего к лучшему... Необременительной, естественной была и служба в армии, и не один год, как теперь, а три. Сфотографирован у знамени части.
После демобилизации — снова учитель, теперь уже в родном Вейделевском районе. Здесь же был заведующим районе, заместителем председателя райисполкома, заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации райкома КПСС. Эти частые перемещения не просто так, не от неуживчивости характера, а напротив — следствие добросовестности, аккуратности, верности поручаемому делу. Иваном Стефановичем, образно говоря, всякий раз словно закрывали образовавшуюся амбразуру.
С 1961 года еще 14 лет проработал в Белгороде — инспектором, старшим инспектором, заместителем завоблоно промышленного облисполкома, заведующим гороно.
Наконец в 1975 году началась его яркая, плодотворная деятельность, в которой реализовались опыт и энергия, накопленные за предшествующие годы. Он был назначен заведующим областным отделом народного образования, который для краткости в те годы назывался облоно. И проработал в этой должности 26 лет. В связи с 20-летием работы в этом качестве журналист Надежда Туманова в шутку спросила Соловецкого, в том смысле, что за эти годы столько властей сменилось, а он все в том же кресле. На это Иван Стефанович вовсе не в шутку ответил:
— Я свое дело честно делаю. Меня меньше всего интересует, кто и за какую власть в каком кабинете держится. Есть у меня вопросы — я пошел, решил. Моя работа — с детьми, учителями, директорами. Отец был директором школы, сейчас его нет в живых. Я у него за спиной стоял с пяти лет. Любил он свое дело...
Вот когда оно сказалось, детство, проведенное в семье сельского учителя. Вот когда всплыли на поверхность отцовские честность и трудолюбие, заботливость матери. Не зря, наверное, говорят: не жалей сказать человеку доброе слово, оно обязательно добром отзывается. А когда — неважно. Может быть, завтра. А может быть, и через десять — двадцать лет. А может, вовсе в конце жизни, но отзовется.
Конец шестидесятых и первая половина семидесятых годов прошлого столетия были отмечены бурным развитием сельского хозяйства Белгородской области. Особенно она преуспела в развитии животноводства. Первой в стране в больших масштабах начав концентрацию и специализацию животноводства, успешно осваивала животноводческие комплексы, не менее успешно продолжала строить новые.
Жизнь в селе постепенно улучшалась. Строились дома культуры, предприятия службы быта и торговли, современные просторные школы, улучшалось качество дорог, шла активная газификация. Но людям хотелось жить и в селе не хуже, чем в городе. Эта идея буквально витала в воздухе. Но, как всегда, требовались люди, которые ее подхватили бы и воплотили в жизнь. Почему, к примеру, городские дети, кроме общеобразовательной, имеют возможность посещать еще и художественную, музыкальную, хореографическую или спортивную школу, а деревенские дети нет?
Понятно, что первыми эту идею могли претворить в жизнь самодостаточные, попросту говоря — зажиточные колхозы, руководимые энергичными, деловыми председателями. И таковые нашлись в Белгородском районе. Идею преподавателя музыки Михаила Щетинина по всестороннему воспитанию сельских детей подхватил работавший тогда председателем колхоза «Знамя» Николай Сурков. Они со Щетининым, можно сказать, родственные натуры. Сроднила их музыка, а точнее — баян. Оба они страстные баянисты. Слушать их, бывало, собиралась вся деревня. Даже московская гостиница «Россия» не единожды была покорена этими страстными музыкантами, которые, соревнуясь друг с другом, вызывали восхищение слушателей.
Но, как говорится, скоро слово сказывается, да не скоро дело делается. Для школы, в которой можно было бы вести столь всестороннюю воспитательную работу, требовалось новое просторное здание, а такового в ту пору в Ясных Зорях не было. Да и Суркову на несколько лет пришлось покинуть село, хотя идея Щетинина им уже овладела. Поэтому, когда он стал первым секретарем Белгородского райкома партии, он разыскал Щетинина, покинувшего было нашу область, и так как местная школа еще не была готова, они вдвоем поехали в Бессоновку, к Герою Социалистического Труда Горину. Там к тому времени уже заложили просторную школу. Василий Яковлевич, всегда с большим интересом относящийся ко всему новому, быстро вник в суть предложения и загорелся.
Словом, в 1974 году, когда школа была готова, это была вовсе не обычная школа, а, как и все у Горина, — первая в области школа-комплекс. Такая же со временем появилась и в Ясных Зорях.
Когда постепенно стала вырисовываться особая форма работы с детьми, облоно провело в Бессоновской школе областную научно-практическую конференцию работников просвещения. Потом разработали одно общее расписание, один учебный план, оформили положение о таких школах. А перед Соловецким возникли многие доселе неизвестные вопросы. С ними он в первую очередь обратился в обком партии. Оказалось, что и там многого разрешить не могут. В частности, такое: как оформлять и оплачивать труд тех, кто работает с детьми? Пришлось не один раз съездить в Москву — в Министерство образования, в правительство СССР. В конце концов правительство разрешило оплачивать труд тех, кто работал с детьми, зачислять им эту работу в педагогический стаж.
Через два года таких школ стало семь. Новое качество — новые проблемы. Не хватало преподавателей-любителей, не говоря уже о профессионалах. И снова пути-дороги вели Соловецкого по многим адресам. Это благодаря его настойчивости, умению доказать свою правоту удалось по тем временам невероятное — открыть в области пять средних специальных училищ. С кадрами для школ-комплексов полегчало. Если раньше в двух школах работали 27 педагогов второй половины дня (так их тогда называли), то сегодня их несколько тысяч в более чем 300 школах. Они занимаются с детьми музыкой, хореографией, рукоделием, народным творчеством, драматургией. Краснодарский и Махачкалинский университеты начали регулярно присылать своих выпускников в Белгород.
Новая школа внесла определенные изменения и в семейный уклад. Например, Василий Яковлевич Горин утверждает, что у них в Бессо-новке почти в каждом доме теперь пианино или баян. В те далекие годы область одиннадцать раз награждалась знаменем правительства РСФСР, дважды была участницей ВДНХ. Минсельхозу, Минобразования), Минкультуре было разрешено передавать в школы нового типа всякого рода оборудование, средства. Об опыте белго-родцев рассказывали многие газеты, журналы,сборник ЦК КПСС.
Не все было просто, не все шло само собой. Были разногласия и со Щетининым. Последний, увлекаясь, допускал определенные перекосы в сторону эстетического образования. Тогда Соловецкий в свойственной ему спокойной манере говорил: — Сначала учеба, потом работа в школьной бригаде, а потом поем и пляшем.
Но со временем оба направления в обучении детей были сдозированы не в ущерб одно другому. За учебно-воспитательным опытом приезжали почти из всех республик Советского Союза, не говоря уже про Россию, Так что наше утверждение, что Соловецкого знают во всей России, вовсе не преувеличение.
Фигура Соловецкого вырастала в бессребреника, положившего свои знания и жизнь на воспитание детей. В ответ на его преданное служение детям у белгородцев родилась даже мысль присвоить ему звание народного учителя. Но тогда этого звания еще не было. А когда оно появилось, оказалось, что присвоить его можно только рядовому учителю. Жаль!
Пожалуй, единственным человеком в жизни Соловецкого, которого он «обидел», оказалась, как это не покажется странным, его супруга Нина Павловна, к слову сказать, тоже с «красным» дипломом окончившая Харьковский учительский институт. Хотя и заслуживала Нина Павловна — умный и чуткий педагог, любящий свое дело и положивший на него в сущности всю свою жизнь, воспитавшая вместе с супругом двоих сыновей, награду она не получила. Иван Стефанович каждый раз без тени сомнения вычеркивал ее из списка представленных к награждению. Считал нескромным награждать родного человека. Да и в обществе бытовало такое же мнение.
К слову, о скромности. В отличие от многих, его телефон в городском справочнике всегда был доступен для каждого. В бытность начальником облоно на двери его кабинета висела табличка и секретаря Марии Григорьевны Михайленко, которую в шутку называли архивом народного образования. Многие ли руководители столь высокого ранга так ценят и уважают труд своих секретарей?..
Отвечая на вопрос, в чем секрет успеха учителя, Иван Стефанович отвечает: — Главное — любить детей, оставаться для них старшим другом. Ну и, конечно, быть высоким профессионалом. Работая в образовании, я сделал все, что мог. Поэтому уверенно смотрю в будущее. Меня не будет, а школы останутся, в них будут работать мои ученики.
Сегодня Иван Стефанович — председатель правления отделения Союза пенсионеров России. Опять рядом с людьми, опять для людей. Не прервется связь времен." (Анциферов Юрий. От сердца к сердцу: о тех, кому присвоено звание «Почетный гражданин Белгородской области» / Ю. Г. Анциферов. - Белгород: Белгородская областная типография, 2009. - 357 с.: ил. - (Посвящается 55-летию Белгородской области)
Поделиться в социальных сетях