Книга 9. Люди Соловецких островов
Глава 1. Исторические личности на Соловках. Выдающиеся люди Соловков и России

Николай Анциферов - ученый, гражданин и соловецкий зэк

"По моему лицу он понял, что я взвесил на весах жизнь и честь, что я на все готов, и прекратил допрос."
( Николай Анциферов.
Петроград, 1929. )

"Его жизнь переломилась весной 1929 года, с арестом по делу религиозно-философского кружка “Воскресенье”, созданного в 1917 году философом А.А.Мейером. Тогда Александр Мейер собрал круг людей, которые верили в возможность соединения социализма с христианством, “нас всех объединяло одно имя - “Христос”, - вспоминал Анциферов.

Они встретились в тюремном вагоне поезда, идущего в сторону Соловецких островов

Н.П.Анциферова арестовали в трагическое для него время - тогда умирала от туберкулеза его жена Таня. Этот союз был скреплен глубокой любовью, духовным единством и сотворчеством двух незаурядных людей; позади у них были годы счастья и огромное горе - в 1919 году за месяц умерли двое их детей. В 1921 году у Анциферовых родился Сергей (Светик), в 1924-м - Таня, и в тюрьме Николая Павловича мучила мысль о том, что ждет его семью . Несколько ночей ему снился один и тот же сон: он в своей комнате, вместе с Таней и детьми. ”Вы все думаете о доме. Вот Господь и послал вам утешение, во сне, душой побывать дома”, - сказал ему священник, находившийся в той же камере. Посланное Богом утешение обернулось подлинным чудом: Николаю Павловичу объявили, что его на несколько часов выпускают навестить семью. Этот небывалый, неслыханный случай в Ленинграде помнили долго. В сопровождении чекиста Анциферов приехал в Детское Село, его спутник вызвался погулять, пока Николай Павлович побудет с семьей. Тогда он в последний раз видел свою Таню, и радость встречи была невыносима, как боль. “Времени я не сознавал. Время исчезло. Так отступает волна, добежав до берега, чтобы снова нахлынуть”. Потом пришли дети, появились друзья, принесли сирень, но уже надо было расставаться.

Кружок А.Мейера: беседы о патриотизме, свободе, о вере и нравственности
“Давайте вместе подумаем”, - предложил Мейер, и на встречах у архитектора К.А.Половцевой или в заброшенном домике на Малом проспекте шли беседы о патриотизме и свободе, о вере и нравственности; “приходившие приносили несколько поленьев, и, когда трещал огонь в печках, становилось уютно и создавалось особое чувство близости”. Кружок “Воскресенье” существовал до конца 1928 года, со временем его собрания приобретали все большую религиозную окраску, их посещали ученые, художники, литераторы, музыканты. Анциферов отошел от “Воскресенья” в начале 20-х годов, но при встречах с людьми этого круга на “тропинках, проложенных человеческими судьбами в лесу нашей эпохи, я всегда был рад вспомнить наши встречи, наши беседы, наши вечера”, - писал он. Тропинки снова сошлись с арестами участников кружка, объявленного ОГПУ антисоветской организацией.

Он сказал: ”Прощайте”, а Таня отозвалась “До свидания”, и он услышал в ее глухом голосе ”верь - до свидания”. Вечером он снова был в своей камере, и только букет сирени был знаком, что пережитое им не сон. В конце июля участникам кружка “Воскресенье” объявили приговоры, Анциферова приговорили к трем годам концлагеря. Все они встретились в тюремном вагоне поезда, идущего на север, в сторону Соловецких островов. “Кончилась жизнь. Теперь начинается житие”, - сказал Александр Мейер.

Поделиться в социальных сетях

Через год, летом 1930-го, Анциферова опять вернули в Ленинград, ему предстояло новое следствие. Соловецкий год был страшен: тогда он получил известие о смерти жены, умерли в лагере от сыпного тифа его друзья, и сам он был на волосок от гибели. По доносу одного из заключенных Николая Павловича обвинили в участии в заговоре, и он оказался в камере смертников; там же ждали расстрела несколько крупных чинов из чекистов - в соловецких лагерях шла смена “персонала”. Они вспоминали о казнях и пытках, обвиняли друг друга и все искали сочувствия у Николая Павловича. Он не отшатнулся даже от этих страшных, замаранных кровью людей и по их просьбе рассказывал им ночами, когда вызывали на расстрел, что-нибудь из истории. Наконец, вызвали и его, и он обрадовался, что встретит смерть не в тюремном подвале, а под бледным небом соловецкой белой ночи. Однако вместо расстрела его перевели в другой барак и вскоре отправили в Ленинград, где раскручивалось “академическое дело”.

Кружок А.Мейера: беседы о патриотизме, свободе, о вере и нравственности
Все снова повторялось: Дом предварительного заключения, те же камеры, только людей в тюрьме заметно прибавилось. “А что, на воле еще остались люди?” - спрашивали у прибывавших новичков. - “Да, иногда попадаются”. Его снова допрашивал Стромин, но следователь держался не так, как год назад: тогда Анциферов был “рядовым” участником кружка Мейера, а теперь от его показаний ждали многого. По сценарию следствия во “Всенародный союз борьбы за возрождение свободной России” входило руководство Центрального бюро краеведения (ЦКБ) и другие краеведческие организации, и показания Анциферова должны были подтвердить это. За оговор ему было обещано смягчение участи и скорое освобождение. Николай Павлович производил впечатление мягкого человека, кроме того, была известна его глубокая привязанность к семье, и Стромин был уверен в успехе. Действительно, в отличие от Н.С.Штакельберг, Анциферов не отказывался от показаний о деятельности ЦКБ и его сотрудниках: “... я поставил перед собой легкую задачу. Я решил написать все хорошее, что я знал о своих товарищах” - и Стромин в бессильной злобе рвал исписанные им листы. Анциферов упорствовал, несмотря на все ухищрения своего мучителя, на тяжелое свидание с матерью, на встречу с маленькой дочкой, после которой он “плакал, рыдал, всхлипывая, как маленький. Вся моя сломленная жизнь зашевелилась во мне, причиняя нестерпимую боль”. От его выбора зависели судьбы его матери и детей, но “здесь нет места компромиссу. Или - или. Значит, выбор нужно сделать окончательный, и я выбираю смерть”. Будущего у него не было, и в одиночной камере Николай Павлович вызывал в памяти прожитое, в котором было столько счастья! Он вспоминал любимые стихи, горячо молился, во сне к нему приходила Таня, и он навсегда запомнил, как тогда “стоял перед голой, пустой своей камеры, преисполненный счастьем, и чувствовал, что лицо мое сияет. Я сознавал тогда, что ухожу из жизни победителем”.

Память о прошлом может стать главной опорой человека или его наказанием; через несколько лет Анциферов узнал о расстреле Стромина и пожалел его - что тот должен был пережить перед своим концом! Он действительно вышел победителем: не добившись ни одной уступки, ни единого слова лжи, ему изменили формулировку обвинения. Николаю Павловичу вменили в вину не участие в контрреволюционной организации, а “идеологические происки на экскурсионном фронте”, и приговорили к пяти годам концлагеря с зачетом прежнего заключения. После работы на строительстве Беломоро-Балтийского канала Анциферов был освобожден и в 1933 году вернулся в Ленинград. (Елена Игнатова. "Записки о Петербурге", С.Петербург, 2003)

"Гнилая интеллигенция" выстояла и в Соловках

Николай Анциферов, ученый и соловецкий зэк Он писал, вспоминая об “академическом деле”: “Я пережил чувство гордости за своих коллег. Мы, представители “гнилой интеллигенции”, в большинстве устояли. Не писали “романов”. А собранные следствием романы были настолько жалки, что не дали материала для постановки “шахтинского” дела (”Шахтинское” дело - судебный процесс над горными инженерами и техниками Донбасса, проходивший в Москве в мае-июле 1928 года. Во время суда обвиняемые делали ложные признания во вредительстве, которым якобы занимались по заданию некого “Парижского центра”. Прим. Е.И.) научной интеллигенции”. (Елена Игнатова. "Записки о Петербурге", С.Петербург, 2003)

Члены общества "Воскресение" на следствии

"Они вели себя нормальным и естественным образом и Анциферов, и Половцева, и Мейер, и Бахтин. Все люди, они говорили правду о том, как, на их взгляд, устроен мир, не только как устроено данное чаепитие и не только о присутствующих. Мейер отказался говорить об именах людей, пришедших на квартиру Половцевой на какое-то очередное заседание кружка. Смотрицкий, например, говорил о людях, которые пришли... То есть люди очень по-разному реагировали. Особенно интересно, что молодые ребята, студенты, люди, которые помоложе, они даже сильнее отказывались говорить с Советской властью. (Ирина Резникова. Памяти академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. Поверх барьеров. Радио "Свобода", 02.10.1999)

Жизнь после Соловков

В книге воспоминаний “Из дум о былом” Николай Павлович Анциферов много цитат из стихов Александра Блока, его жизнь проходила под знаком этой поэзии. Он особенно любил стихи из пьесы Блока “Роза и крест”, в которой рефреном повторяется: “Сердцу закон непреложный - Радость - Страданье одно!” Радость - Страданье - так можно сказать о его собственной судьбе: в 1934 году он переехал в Москву, вернулся к научной работе и был снова арестован в 1937-м. Жизнь продолжала идти по краю пропасти: после двух лет лагеря в Уссурийском крае его дело было пересмотрено и он вернулся в Москву. Дети оставались в Ленинграде, сын Светик умер в блокаду, в 1942 году, Таню угнали из оккупированного Детского Села на работу в Германию. “Когда я начал писать эти воспоминания, я думал о своих детях: пусть они, читая эти страницы, повторят в своей душе путь моей жизни. Детей у меня больше нет: их отняла война”. В 1948 году Николай Павлович узнал, что Таня жива, что из Германии она попала в США и работала на радиостанции “Голос Америки” - это известие было последним чудом в его судьбе. “Благодаря тому, что моя жизнь была очень содержательна событиями, думами, переживаниями, - начинает Анциферов воспоминания, - мне мой жизненный путь кажется чрезвычайно длинным. И это радует меня”. (Елена Игнатова. "Записки о Петербурге", С.Петербург, 2003)

Дмитрий Лихачев, ученый "Вспоминаю кружок русской интеллигенции, собиравшийся в Петрограде в 20-е годы вокруг замечательного русского философа Александра Александровича Мейера, - кружок,.. получивший название "Воскресение" (мейеровцы переменили день своих собраний со вторника на воскресенье). Главным для "вторничан" была интеллектуальная свобода - свобода от требований властей, времени, выгоды материальной, от сторонних взглядов (что скажет княгиня Марья Алексевна). Интеллектуальная свобода определяла собой мировоззренческое поведение таких людей, как сам А.А.Мейер и окружавшие его: К.А.Половцев, С.А.Асколвдов-Алексеев, Г.Федотов, Н.П.Анциферов, М.В.Юдина, Н.И.Конрад, К.С.Петров-Водкин, Л.А.Орбели, Н.В.Пигулевская и многие другие." (Лихачев Дмитрий. О русской интеллигенции. Письмо в редакцию. Новый мир. No2. 1993.).

Елена Игнатова, поэтесса и писательница "После смерти Н.П. Анциферова его судьба и творческое наследие долго оставалось “мифом”, известным немногим, его книги не переиздавали, имя было полузабыто. В 70-х годах, в одной из бесцветных монографий о Петербурге начала века я встретила страницу текста, резко отличавшуюся от остального, и не могла понять, что за озарение нашло на автора. Она поражала яркостью, глубиной и оригинальностью мысли. Секрет оказался прост - это был отрывок из “Души Петербурга”, без кавычек и без упоминания имени Анциферова." (Елена Игнатова. Записки о Петербурге: Жизнеописание города со времен его основания до 40-х годов XX века. СПб.: Амфора, 2003)

• Произведения Елены Игнатовой, связанные с соловецкой тематикой

Поделиться в социальных сетях

Анциферов Николай -  соловецкий зэк
Анциферов Николай: ученый, гражданин и соловецкий зэк

Илья Глазунов, художник "...мне посчастливилось тогда познакомиться с великим русским интеллигентом, писателем и историком — петербурговедом Николаем Павловичем Анциферовым... Годы репрессий и советских лагерей не сломили его... Николай Павлович сухо прокомментировал, что лишился всего, когда его посадили в лагерь. И если мне не изменяет память, он оказался в числе первых, сосланных на Соловки. Я счастлив, что судьба свела меня с этим великим представителем русской патриотической интеллигенции. (Глазунов Илья. Россия распятая. "Hаш современник", N 1, 1996)

Коротко о Соловках

"Смерть двух малолетних детей, смерть жены в Детском Селе, смерть матери в Ленинграде, гибель старшего сына Сергея в блокадном городе… И еще множество таких испытаний, как аресты, тюрьмы, ссылки, в том числе в печально известные Соловки. Совершенно надуманные обвинения и унизительные допросы с "пристрастием". Не так уж много людей сумело перенести столь мучительные издевательства и сохранить силу воли, достоинство, работоспособность." (Автор не известен. Душа петербурга. Царскосельская газета, № 27, 16.05.2003)

• "...расцвет петербургского краеведения в 1920-е годы сменился полосой жестоких, ничем не оправданных репрессий. Анциферова ждали Кресты, Кемь, Соловки, Медвежья гора, Беломоро-Балтийский канал, Бутырка, уссурийские лагеря — весь арсенал ГУЛАГа, из мертвенных объятий которого ни в чем не повинному ученому удалось вырваться лишь в 1939 году…" (Юрий Пирютко. Отблески "красной зари". Журнал "Вокруг света", №11, Окт. 2004)

Соловецкий мартиролог. Поименный список жертв красного СЛОНа.

В соловецком карцере сидели и жертвы и палачи

"И от Н.П.Анциферова уже после нашего освобождения я слышал, что когда он (Анциферов) сидел в карцере, дожидаясь расстрела (которого, к счастью, избежал) вместе с Курилкой, то тот якобы сказал перед расстрелом: "Я умираю как чекист и гвардейский офицер".Он потребовал, чтобы ему стреляли не в затылок, а в лоб. Вполне возможно, что те два месяца, что Курилко был в Белой Армии, он служил в полку, носившем звание гвардейского. Я пишу это для того, чтобы знали, что настоящие гвардейские офицеры, все до одного, кого я встречал на Соловках, были людьми честными: к зверствам охранников не имели отношения, в охране никогда не служили, да и не могли служить..." (Лихачев Дмитрий. Избранное. СПб., Из-во Logos, 1998)

Поделиться в социальных сетях

Соловки и люди: исторические личности на Соловках, великие россияне на Соловках, ученые, писатели, VIP персоны, медиа-звезды, губернаторы, мэры, простые люди, личности в Соловках.

Люди Соловецких островов
Исторические фигуры
Авраамий Палицын | Алексей Михайлович, царь | Апраксин Федор | Верещагин Василий | Владимир Александрович, Великий Князь | Горбачев Михаил | Калнышевский Петр | Ключевский Василий | Отрепьев Гришка | Распутин Григорий | Разин Степан | Александр II | Царевич Алексей | Петр Первый | Симеон Бекбулатович | Хрущев Никита |
Заключенные концлагеря
Анциферов Николай | Баев Александр | Безсонов Юрий | Лихачев Дмитрий | Осоргин Георгий | Шаламов Варлам | Яворский Матвей |
Знаменитости
Абрамов Федор | Бродский Юрий | Греков Борис | Дохтуров Дмитрий | Есенин Сергей | Жженов Георгий | Жильбер Ромм | Иофе Вениамин | Клюев Николай | Мейер Александр | Михалков Никита | Мотыль Владимир | Нагибин Юрий | Пикуль Валентин | Райх Зинаида | Расторгуев Николай | Шаламов Варлам | Штоколов Борис |
VIP-персоны
Виндсор Чарльз | Леонов Леонид | Лужков Юрий | Медведев Дмитрий | Митрополит Лавр | Михальчук Илья | Питгард Петр | Путин Владимир | Селезнев Геннадий | Халонен Тарья | Ющенко Виктор |
Чиновники
Балашов Роман | Беляев Сергей | Ефипов Алексей | Ефремов Анатолий | Касьянов Михаил | Клишова Татьяна | Мединский Владимир | Михальчук Илья | Орлов Игорь | Попов Вячеслав | Соколов Александр | Тютюков Евгений | Филиппов Владимир |
Помогавшие Соловкам
Борецкая Марфа | Бочкарева Ольга | Гемп Ксения | Генерозов Владимир | Дмитриев Юрий | Иофе Вениамин | Михаил Федорович | о.Шервой (Норвегия) | Пешкова Екатерина | Пластинин Сергей | Рыбаков Юлий | Смирнов Геннадий | Солженицын Александр | Сорос Джордж | Струмилло-Коваленко Вячеслав | Тимченко Геннадий | Ухналев Евгений | Фокина Татьяна | Фон-дер Лаунц Владимир |
Народ Соловков
Василев Анатолий | Евреинов Владимир | Макаров Владимир | Совалева Ирина | Соловецкий Иван | Странники |
Герои СССР, РФ и Соц.Труда
Бабиков Макар, ГСС | Бабасов В., ГСТ | Баев Александр, ГСТ | Балуев М., ГСТ | Бижко Владимир, ГСС | Кусков Виктор, ГСС | Лихачёв Дмитрий, ГСТ | Моисеенко Владимир, ГСС | Коробов Вадим, ГСС | Омельченко Иван, ГСС | Павловский Л., ГСТ | Падорин Юрий, ГСС | Савин С., ГСТ | Сивко Иван, ГСС | Справцев Сергей, ГР | Торцев Александр, ГСС | Усенко Николай, ГСС |
Злодеи
Грозный Иван | Аустрин Рудольф | Бокий Глеб | Горбунов Николай | Ногтев Александр | Тучков Евгений | Уншлихт Иосиф | Френкель Нафталий | Эйхманс Федор |

 

Женщины Соловков
Герои Соловков
Герои из Соловецкого концлагеря
Герои Социалистического Труда