Узники острова Муксалма. Воспоминания Карла Штайнера. Соловки времен СЛОНа.

Путь Карла Штайнера на Муксалму: — Через неделю нас отправили на остров Муксалма... Мы шли туда пешком - мимо озер, уже покрытых льдом, через прекрасный березовый лес, мимо заброшенного питомника, в котором когда-то разводили черно-бурых лисиц...

Узники острова Муксалма

Карл Штайнер. "Воспоминания о Соловках и СЛОНе"

1. Кемь. Кемский пересыльный пункт.
2. В тюрьме на Соловецких островах. Кремль.
3. На острове Муксалма
4. Карцер в Соловецком кремле
5. Смерть Станко Драгича
6. Расстрел монахинь
7. Эвакуация с Соловецких островов

Карл Штайнер родился 15 января 1902 года в Вене. Вступил в союз коммунистической молодежи (Вена, 1919). Арестовывался в Югославии и Франции. В Вене организовал подпольную типографию. По заданию югославской компартии приехал в Советский Союз для работы в Балканской секции Коминтерна (1932). Арестован 4 ноября 1936 года как немецкий шпион и приговорен к 8 годам тюремного заключения. Сослан в Соловки в 1937 году. В 1939 году соловецким этапом отбыл в Норильлаг. (По мат. красноярского общ. "Мемориал")

О Карле Штайнере

Так началась лагерная жизнь на соловецком острове Муксалма (Прим.Ред.: Карл Штайнер слегка искажает название острова: вместо Муксалма пишет МуксУлма.). Восемнадцать разных людей создавали каждый день особую атмосферу, часто наэлектризованную. Возникали острые дискуссии, иногда прерываемые охранниками. Каждый нёс внутри себя свои мысли, надежды и расчеты, но всех нас связывала страшная судьба:

— Мой старый друг Василий Чупраков знал, что его спокойствие, терпение и доброта нужны, чтобы преодолеть атмосферу тревоги и враждебности. Он казался мягким и примирительным.
— Maреев говорил о том, что после отбытия наказания каждому, вероятно, придётся снова вступать в партию, а может быть, и нет.
— Инженер Немировский, которого из-за получения продуктовых наборов от американских еврейских организаций обвинили в поддержании связей с зарубежной буржуазией, рассказывает о своем детстве в бедном квартале Одессы... как будто предчувствует, что не выживет.
— Директор цирка Ефим Морозов смотрит на свой живот. Нет больше жира - жалостно свисает морщинистая кожа.
— Почему получил десять лет тюрьмы генерал-майор Красной Армии Сорокин? Хвалил Троцкого - вот почему!
— Сломленный, отсутствующий, молча сидит в углу бывший секретарь украинского комсомола Железный.

* * *

Жамойда, внешнеполитический редактор украинской газеты "Коммунист", с которым мы теперь встретились, был зачинщиком самых ожесточенных дискуссий. Он упорно защищал линию партии и любой ценой доказывал, что в этой стране все в порядке. Он собирал несколько человек и постоянно говорил, что заключенные должны оставаться верными партии, даже если они осуждены безвинно. Он говорил, что Сталин гений и что это не подлежит никакому сомнению. Он был склонен о всяком, кто не разделял его мнения, сообщать НКВД.

В одной из дискуссий Жамойда стал бить себя кулаками в грудь и кричать, что он был тем, кто облапошил буржуазного дурака Эдуарда Эррио, вождя французских рабочих. Он рассказал мне, как Эррио в 1934 году посетил Советский Союз и как его интересовало, есть ли здесь свобода вероисповедания. Чтобы показать Эррио, какая в России свобода религии, для него открыли несколько церквей, которые уже давно были преобразованы в театры или склады. Одну из крупнейших церквей в Киеве, которая стала пивоварней, очистили и наняли двести рабочих, чтобы привести её в порядок. По прибытии в Киев Эррио провели "богослужения". Агенты НКВД и их жены собрались в церкви. Жамойде досталась роль священника, который читает проповедь. Для этого нужна была борода. Они взяли театрального парикмахера, который сделал замечательную бороду. Все прошло гладко, Эррио был в восторге. Когда он вернулся во Францию, то сообщил, что своими глазами увидел, что в Советском Союзе существует свобода вероисповедания, и каждый имеет возможность ходить в церковь.

Эдуар Эррио (Edouard Herriot)

Эдуар Эррио (1872-1957 ) — французский государственный деятель, лидер партии радикальных социалистов, писатель и историк: — Я был другом русских. Наша дружба не была чем-либо омрачена, хотя я ни в коей степени не являюсь коммунистом… Но я считаю, что наша дружба с Советским Союзом необходима для поддержания прочного мира.

Трижды приезжал в СССР (1922, 1933 и 1945). Поддерживал коммунистов: по окончании второй поездкиутверждал, что все сообщения о голоде на Украине являются выдумкой нацистской пропаганды.

Когда Жамойда закончил свой рассказ, я спросил его:

— Вы считаете, правильно было устраивать такую комедию?
— Правильно!
— Ну, Божий человек, это мошенничество, - крикнул я.
— А почему бы и нет? Мы, коммунисты, обманули представителя иностранной буржуазии.
— Помилуйте, Эррио не был представителем буржуазии, за него голосовало много французских рабочих.
— Это ничего не значит. Те, кто голосовал за одобрение Эррио, - буржуазия.
— Ну, даже если бы это было так, то все равно это неправильно. Против религии надо действовать не обманным путем, а просвещением, не иначе.
— Иди к черту, с тобой невозможно говорить.

Это был последний аргумент Жамойды, дискуссия была закончена.

Все те, кто не разделял его мнения, были солидарны со мной.

* * *

Никогда не мог понять, как люди, прошедшие крестные муки энкаведешных пыток в тюрьмах, невинно осужденные, лишеннные свободы, чьи семьи были разрушены и чьи невиновные жены отправлены в лагеря, как эти люди защищают режим. Я говорил об этом с бывшим градоначальником Сталинграда Егоровым и просил его объяснить мне, что такое происходит с этими людьми. Егоров думал, что они говорят так только потому, что боятся, что будут арестованы их близкие и дальние родственники, которые остались на свободе.

* * *

Умиротворение овладевает нами, когда мы берем в руки книги и забываем обо всем вокруг. И здесь была библиотека. Раз в десять дней каждому давали по одной книге. Каталога не было, поэтому не было и выбора. Бросали в камеру 18 книг каждые десять дней. А теперь выбирайте!

Ничто не вносило изменений в нашу монотонную жизнь. Единственным событием были письма, но они приходили редко, так как родственники боялись писать. Всегда существовала опасность, что человека посадят в тюрьму за связь с «врагом народа». Те немногие, кто осмеливался писать, сообщали, эзоповым языком печальные вести, что кто-то арестован или убит.

* * *

В марте 1938 года меня перевели в камеру, в которой были одни иностранцы. Камера была маленькая, на восемь человек. Там я познакомился с немецким коммунистом Вернером Хиршем, правой рукой Эрнста [Тель]мана. Было известно, что Эрнст [Тель]ман, вождь немецких коммунистов, послушно и преданно следует политике Москвы. Ему не хватало теоретических знаний, так что на помощь к нему приставили марксистски образованного Вернера Хирша, как правую руку (Прим.Ред. В. Хирш был членом ЦК Компартии Германии и секретарем Э.Тельмана). Вернер часто рассказывал нам, как он работал. Он имел комнату рядом с комнатой [Тель]мана. Ему стучали в стену, и Вернер получал заказы: он должен был написать резолюцию для собрания или тезисы для съезда партии, или сформулировать какое-либо заявление. Все это делал Вернер на радость [Тель]ману и Москве.

Когда Гитлер пришел к власти, Вернер Хирш эмигрировал в СССР, а 4 ноября 1936 года был арестован в Москве и приговорен к 10 годам.

Между нами существовало много разногласий. Особенно мы не могли договориться по вопросу о политике немецких коммунистов до прихода Гитлера к власти. Несмотря на это мы были хорошими друзьями. Это был мужественный человек, против террористического режима на Соловецких островах боролся он героически. Ни у кого не просил помощи. Я помогал ему, сколько мог. Каждый месяц я покупал ему 10 пачек сигарет, он был заядлым курильщиком. Он не был здоровым - его физическое состояние быстро ухудшалось. Он обратился к администрации с просьбой давать ему больше питания, потому что нет денег на тюремный магазин - ничего ему не ответили. Он решил объявить голодовку, но прекратил ее через пять дней, потому что мне удалось его убедить в её бессмысленности. Такое средство борьбы может быть использовано в цивилизованном сообществе, здесь же голодовка совершенно неэффективна.

- Ты сам знаешь что скажет врач: «Сдохни», - вот это и будет ответом на твою голодовку, - сказал я ему. Действительно, голодовка имела неприятные последствия. Его постоянно держали в карцере: в течение года, пока мы были вместе в камере, Вернер отсидел в карцере 105 дней. Это так истощило его, что он едва мог двигаться и редко выходил на прогулку. Он все еще был лоялен к социализму Сталина, но мечтал жить в тихом уголке Европы, в собственном доме, в стороне от политики. Он любил говорить о своей жене и ребенке, хотя об их судьбе ничего знал.

Мы расстались в декабре 1938 года. После этого, во всех тюрьмах и лагерях, я стремился выяснить, что с ним сталось, но безуспешно. Кто-то сказал мне, что видел его в тюрьме в Орле накануне немецко-русской войны (Прм.Ред. Если это так, то судьба Вернера Хирша трагична - накануне Великой отечественной войны 1941-1945 гг сотрудники НКВД расстреляли большинство из политических заключенных Орловской тюрьмы).

* * *

Я смотрел на своего старого знакомого Сашу Вебера. Он сидел в углу, читал и редко говорил. На все мои попытки как-то помочь ему кое-какими деньгами, которые моя жена присылала мне, отвечал: "Я не могу принимать никакой помощи от людей, которые со мной политически не согласны". Время медленно разрушало его ортодоксальные взгляды. Он был добрым и сострадательным человеком. Его жена умерла, о восьмилетнем сыне он ничего не знал.

* * *

Меня заинтересовал молодой ирландец Гулд Верскоилс (Verskojls), который любил философствовать о себе, о жизни, о добре и зле и о нашем положении.

Когда началась Гражданская война в Испании, он пошел добровольцем в Республиканскую армию. В Барселоне работал в качестве эксперта на радиостанции. Он заметил, как НКВД проникает в формирования Республиканский армии и стремится захватить командные должности. Это ему не понравилось, и он явился с рапортом к своему командиру и сказал ему, что он, однако, приехал в качестве республиканского волонтера, а не коммуниста. Он приехал, чтобы бороться за республиканскую Испанию, а не за сталинскую, поэтому просит, чтобы его отпустили. Командир посоветовал ему потерпеть несколько дней, пока ему не найдут замены.

Через несколько дней пришел солдат и сказал Гулду, что на одном судне в порту не работает радиостанция и её нужно починить. Гулд Верскоилс взял инструменты и пошел к гавани. Это был советский пароход. Как только он переступил порог рубки в котором якобы была радиостанция, двери захлопнулись - рядом с ним стали два русских комсомольца. Корабль немедленно поднял якорь, отчалил и пришвартовался только в Севастополе. Комсомольцы все время охраняли Гулда. Когда они прибыли в советский порт, на корабль поднялись энкаведешники, арестовали Гулда и, заодно, его охранников-комсомольцев. Всех отправили в Москву, заявив, что они - британские шпионы. Приговорили всех к восьми годам лишения свободы каждого.

* * *

Был с нами еще один арестованный - тихий человек Пфайфер, связанный ранее с ежедневным изданием для немцев России "Немецкая Центральная газета» ("Deutsche Centra Zeitung"). В Вуппертале и в Германии он был известным коммунистическим функционером, очень активным бойцом, а теперь сидел в углу - в унынии и апатии. Он был хорошим другом.

У нас в камере сидели трое немецких коммунистов, которые прибыли в Советский Союз как эксперты и были арестованы как агенты гестапо. Каждого осудили на 10 лет лишения свободы.

Карл Штайнер. Воспоминания о Соловках. На правах рукописи. Перевод Наталии Рымко. Комментарии Юрия Серова. Москва. 2013.

Кроме этого...

Путь Карла Штайнера на Муксалму: — Во второй половине дня мы пришли в Муксалму. Здесь были только большое двухэтажное здание тюрьмы и три дома, в которых располагались кухня, баня и канцелярия...