Книга 10. Воспоминания соловецких зеков

Глава 4. Воспоминания Татьяны Аксаковой-Сиверс о Соловецком лагере

Татьяна Александровна Аксакова-Сиверс о Соловецком лагере

"К лагерю привыкают: и к социалистическому, и к тому, что за колючкой. И не разбегаются. А если их выпускают, то бывшие зэки начинают трогательно грустить о прежнем порядке... "
( Владимир Морозов
Радио Свобода. 13.08.08. )

"Тридцать восемь лет прошло с тех суток, когда утром я получила открытку со штампом УСЛОНа, датированную 24 октября 1929 г. и подписанную самым милым для меня детским прозвищем: "Твой пёсик-братик", а вечером ко мне пришел Ю.Н. Нелидов с роковой вестью о массовом расстреле, происшедшем в Соловках в ночь с 28 на 29 октября. (Аксакова-Сиверс Татьяна.)

 

 

 

Аксакова-Сиверс Татьяна
Аксакова-Сиверс Татьяна

Целый месяц я переходила от надежды к отчаянию (никаких официальных сообщений не было), и лишь найдя сестру Н.М. Путиловой и прочитав письмо последней, я поняла, что надежды нет. Среди многих утрат и крушений в моей жизни это горе — самое долговечное. Оно не забывается и становится "чем старе, тем сильней", может быть, потому, что обстоятельства гибели брата и его обаятельный образ превратились в поэтический символ, в легенду...

Аксакова-Сиверс Татьяна: все в Соловках знали Александра Сиверса

Судьба детей Соловецких ссыльных. Дима.

Грянул день, и стало вдруг известно
Мальчику на берегах Оки,
Что брат матери — такой прелестный —
Почему-то сослан в Соловки.
И тогда из Франции далекой,
Но такой заманчивой всегда
Долетели родственные строки:
"Присылайте мальчика сюда!"
...
Что ему на Средиземном море
В новой жизни встретиться могло?
Не было ответа — и в ту пору
Мы не видели, в грядущее смотря,
Там — войну, здесь рецидив террора
И сплошные лагеря.
А на свете нет лаборатории,
Нет стекла магического, где б
Четко отмечались траектории
В вихре человеческих судеб!

Татьяна Аксакова-Сиверс

Первый, показавшийся мне апокрифичным, рассказ, относящийся к этому событию, я услышала в начале 40-х гг. на Пезмогском лагпункте, где вместе со мной отбывал вторичный срок сравнительно молодой еврей (фамилии не помню), работавший кладовщиком при больнице. Разговорились с ним, я узнала, что ранее он был в Соловецких лагерях, и спросила, не знал ли он моего брата. Мой собеседник пришел в необычайное волнение: "Боже мой! — воскликнул он. — Да кто же у нас не знал Александра Александровича! Он был гордостью Соловков. Когда он проходил, всегда подтянутый и приветливый, всем становилось приятно на душе". Далее он мне сообщил вещи, которым я не поверила, настолько они были несовместимы с условиями лагерного режима, и сочла, что мой кладовщик фантазирует. Со слезами на глазах он рассказал о том, что Путилова, после расстрела, нашла его тело и похоронила в лесу. Для большей убедительности он упомянул о "беленьких носочках", которые он принес, как кладовщик, для "обряжения".

Месяц тому назад я приехала в Ленинград ... Свинцовая Нева катила свои воды, из тумана вырисовывался купол Исаакия, виднелась решетка Летнего сада и прямо передо мною, у Литейного моста, стояло "самое высокое здание Ленинграда, откуда бывало видно не только Ладожское озеро, но и Соловки", и в котором поочередно ломались жизни близких мне людей.

Предаваясь грустным размышлениям, я вспомнила, что в моей записной книжке есть адрес и телефон Дмитрия Сергеевича Лихачева, человека, у которого я могу кое-что узнать о брате. Я не ясно представляла себе, кто дал мне его имя, но, выписавшись из больницы, позвонила ему по телефону. Между нами произошел следующий разговор:

Д.С.Лихачев вспоминает Соловецкий лагерь Я: — Вы меня не знаете, но, может быть, Вам знакомо имя моего брата А.А. Сиверса? Л.: — Ах, Боже мой! Конечно! Лично я его не знал, но был на островах в страшное время октября 1929 г. и знал Н.М. Путилову, которая, с величайшим для себя риском, откопала его тело и похоронила на лесной поляне. На могиле был поставлен крест, и все мы знали, что тут лежит Сиверс. Недавно я ездил в Соловки, искал эту могилу, но не нашел, т.к. лес в том месте свели и ориентиры исчезли. Н.М. Путилова потом жила в Архангельске. Теперь ее нет в живых. Я: — Она умерла своей смертью? Л.: — Нет.

На этом я поблагодарила и повесила трубку. (Аксакова-Сиверс Татьяна. Семейная хроника. Т.А. Аксакова-Сиверс. Париж: Atheneum, 1988.)

• Воспоминания о поэте Мартынове, писавшем частушки в Соловках. • Соловецкий концентрационный лагерь: театр абсурда, спектакль "Безумие"

Воспоминания о Соловках: оставь след в письменной форме

"Я признаю необходимым, что все кто принимал деятельное участие в эпоху великой трагедии Русского народа, должен оставить след о своей деятельности, в какой либо письменной форме, что послужит материалом для будущих историков. Нам, современникам великой эпохи, особенно участникам, трудно быть беспристрастными в оценки тех или других событий, иначе же трудно судить о действиях и поступках отдельных лиц. Даже ближайшее по времени к нам потомство будет находиться под впечатлением кошмарных переживаний и не отрешится от пристрастия. Лишь потомство и историки отдаленного периода произведут правильную оценку переживаемых нами ныне событий и сделают правильные выводы и верные заключения. И да предстанем на их суд."(Иван Зайцев. 4 года в стране смерти. Шанхай, 1936)

Поделиться в социальных сетях