"Все проходит, но все остается. Это мое самое заветное ощущение, что ничего не уходит совсем, ничего не пропадает, а где-то и как-то хранится. Ценность пребывает, хотя мы и перестаем воспринимать ее. И подвиги, хотя бы о них все забыли, пребывают как-то и дают свои плоды."
( о. Павел Флоренский.
Соловки. )
Подобранные по темам цитаты из писем П.А. Флоренского из СЛОНа. Здесь приводятся только те отрывки из писем, где автор описывает Соловки или Соловецкий концлагерь. По сути, это "Малая соловецкая энциклопедия", которую создал Павел Александрович в период с 1934 по 1937 гг. находясь в одном из самых страшных мест Советского Союза.
После теплых дней внезапно настало похолодание. Погода осенняя. Холодные сев.-зап. шторма, сбивающие с ног. Руки зябнут в 5 мин., пока дойдешь до Кремля с баульчиком, содержащим хлеб, и с моей обычной палкой (хожу всюду с палкой вроде посоха). Этими штормами разбило лед на море и следовательно путь открыт. Вместо белой пелены на месте моря видны голубовато-серые, стальные поверхности воды. По Святому озеру бегут белые гребни. …наткнулся на другой минерал, родственный балхашиту и представляющий, думается, первую стадию образования пирониссита или Vapierkohle, как называют его немцы. Это похожая на размякший картон или слои бумаги корочка, лежащая на валунах по берегу Грязной Губы Б. Соловецкого острова на протяжении до 1 1/2 км по длине и шириною м1. Толщина корочки ок. 1,5 мм. Весьма гибкая и рвущаяся подобно слабому картону, бежевая (бледно-серо-коричневая) с одной стороны и грязновато-темно-зеленая—с другой она так похожа на бумагу, что у меня был большой спор с химиками, которые уверяли, что это бумага (безсмыслица хотя бы по тому, что некому раскладывать бумагу по пустынному берегу уединенного острова!).
Тут на озерах лед сошел. В Соловках наблюдается замечательный процесс вскрытия озер. Только что озеро было покрыто льдом, который постепенно темнел. Но в несколько часов, после того, как лед разобьется на части, он исчезает, словно тонет,—хотя лед потонуть не может. Куда он девается—непонятно, т. к. растаять так быстро, да еще в ледяной воде, ему невозможно. Единственное, что приходится предположить,—это распадение его на тонкие иглы, как вообще распадается речной и озерный лед на берегу, которые просто незаметны в воде, хотя и остаются в ней некоторое время. Исследовать это своеобразное явление мне не удалось.
Сегодня же утром в 3 часа я постарался закрепить для вас цвета зари, и кажется вышло довольно похоже… Краски неба—самое красивое, что есть на Соловках. Вчера вечером, возвращаясь из Кремля, я не мог оторваться от изумительного богатства цветовых тонов на небе: пурпур, фиолетовые, сиреневые, розовые, оранжевые, золотистые, серые, багровые, голубые, зеленовато-голубые и белые цвета играли на небе, перерезанном длинными, тонкими слоистыми облаками фиолетового тона. Причудливо изрезанная береговая линия моря, луды (отмели каменистые), острова, бледная луна и пышное заходящее и почти не способное зайти солнце. Пышность Клод Лоррена, но богатство и разнообразие тонов гораздо большие, чем у него. Море, индиговое. Тут часто к вечеру солнце дает снопы лучей, вырывающихся чрез облака на морскую поверхность, и снопов этих не 3—4, как у нас, а 15—16. Помнишь Рафаэлево «Видение Иезекииля»? Вот, такие же лучи, но числом их гораздо больше. Однако, солнечно далеко не всегда. Белое море, наряду с Северным Ледовитым …[океаном], как я узнал, характеризуется наибольшею облачностью в мире. Еще можно было бы отметить исключительную неустойчивость погоды в Соловках: меняется всегда, и за 2—3 часа происходят превращения, почти смешные. Вот, для примера: 25 мая была слышна первая кукушка, а я лично слышал ее 27-го мая. Дни стояли теплые, совсем весенние. 27-го же видел первую молнию, правда, почти без грома и жиденькую. Кстати сказать, в среднем гроза бывает здесь 4 раза в год. Полил дождь. В этот же день я испытал удовольствие от первого комара, ужалившего меня в руку, когда я с засученными рукавами перемешивал агар. А 29—30—шторм, холодный сев. ветер, выпал снег и 30-го все было бело, на дворе и даже в комнатах холодно. Потом пошли осенние дожди. 1-го июня— парит, 3-го молния и ливень, 3—4, в ночь, гроза с ливнем, потом туман. 4-го с утра непроницаемый туман, потом же просветлело, а затем снова дождь. И т. д.
...мне, при виде Соловецкого неба, постоянно вспоминается слово Викт. Васнецова—что небо невозможно передать голубой краской, а можно только золотом. Действительно, здешнее небо, насыщенное уже неразличимыми золотыми блестками, производит впечатление золотого несмотря на свою голубизну. Однако последнее время оно больше сумрачно и сыро. Начался период дождей и холодов. Говорят, уже с середины июля здесь могут быть первые заморозки—утренники.
На Севере острова гораздо теплее, чем на юге. Когда я был там, светило яркое солнце и было, хотя и холодновато, но хорошо. А в середине острова валил снег и крупа, сильно похолодало. Тут поразительная осень—таких ярких и различных цветов листьев и травы у нас не бывает. Огромными красными пятнами травы покрыта земля—вишневыми, багряными, розовыми. На темнобуром торфяном грунте разсыпаны золотые листья берез. Рябина—в золотых и розовых листьях, а ягод так много, что некоторые деревья кажутся выточенными из коралла. Еще замечательнее цвета водорослей. На берегу лежат кучи и слои анфельции—белые, кремовые, розовые, сиреневые, пурпурные, пурпурнокоричневые и темнозеленые. Это так красиво, что хочется всю анфельцию забрать себе в сумку, но ее десятки тонн. В иных местах берег покрыт багрянками— вишневого, пурпурного, розового, ракового и других ярких цветов. Яркостью красок опьяняешься, особенно при сочетании их с сероголубым цветом морской воды. Много тетеревов, куропаток. Бегают олени (я их впрочем не видел), на берегу покоятся нерпы и морские зайцы.
Лето и осень здесь стояли на редкость (для Соловков) ясные и безштормовые. То и другое, конечно приятно само по себе, но нас весьма огорчало, т. к. штормами выбрасывает водоросли, наш исходный промышленный материал. За лето почти не было выбросов. Теперь же сразу настала зима—снег (впрочем тающий), холод и свирепые штормы. Водорослей выкидывает множество, но беда—в том, что при такой погоде собирать их затруднительно, а пережигать на иодоносную золу или сушить на комплексную переработку на воздухе невозможно, как равным образом трудно возить, морем ли, или сушей. Ветры здесь, как я уже кажется писал— обычное явление и притом сильные. Я называю Соловки Островом Ветров, припоминая, что по верованиям эллинов далеко на севере, за гипербореями, находилась Пещера Ветров, в которой Ветры живут и откуда вылетают, чтобы носиться по всему миру. Тут же ветры свистят, завывают, врываются сквозь малейшие щели в помещения. Сейчас пишу тебе под свист Борея, раздающийся со всех сторон.
Темнеет рано. Когда иду обедать, в 7-м часу, то небо бывает закатным. Удивительные краски: на зеленом и зеленоватоголубом небе облака пурпурные, сизые, фиолетовые, окаймленные желтым и тронутые зоревым розовым. Другие облака пылают розовыми тонами. Цвета яркие, но не крикливые, подобраны друг к другу словно нарочно. А море под облаками то черносинее, то серое или голубоватосерое, каждый раз нового тона.
Настала настоящая соловецкая осень. То подморозит, то снова растает. Грязь. Порой холодный северный ветер. Неожиданно прояснится, и небо расцвечивается нежнейшими чудными тонами. Теперь ведь уже близко время, когда «одна заря сменить другую спешит», как и летом, но с другого конца. Сегодня, ок. 9 ч. утра шел по дороге к Кремлю. Небо было моего любимого, зеленоватого тона, прорывающегося чрез сети розовых облаков, розово-серых, сиреневых. В такие дни особенно тоскливо.
Море начинает замерзать: покрылось шугою, она прибивается приливом и волнами к берегам, так что вода покрыта т. н. салом,—гущей из ледяных кристалликов. От них она густеет и напоминает застывающее свиное сало. Прибой характерно меняет. Волны уже не образуют гребней, не ломаются и не опрокидываются, а медлительно и нехотя находят на берег, оставляя на нем часть своей шуги. От этого вдоль береговой линии белеет вал, который сперва можно принять за снег, но бросается в глаза странность такого выпадения снега длинной узкой полосой, тогда как прочая поверхность еще гола. С этою шугою перемешаны и прибитые к берегу водоросли, сверху смерзшиеся в общую массу. Брать их стало трудно—надо сперва пробить ледяную кору. Кроме того на берегу пронизывает холодный ветер, а ноги проваливаются в водоросли, под которыми оказывается холодная вода. Местами на волнах, окруженные салом, лениво покачиваются блины. Так называются ледяные диски, совершенно круглые, по величине с хороший блин, образующиеся от смерзания шуги в общую массу. Раньше я блинов на море не видывал. Оказалось, что это название очень удачно—точно передает вид этих ледяных образований.
У нас тут ветры и часто— оттепель, мороз же пока 1—2°, даже трудно поверить, что находимся у полярного круга. Широта сказывается однако на короткости дня. Часов в 9 утра еще темно, полутемно; без искусственного света работать в комнате можно лишь часа 2 в сутки. Море еще не замерзло, но в скором времени ждем прекращения навигации.
...на Соловках теперь невыразимо уныло и мертво. Море начало подмерзать у берегов, и вероятно на днях будет последний пароход; зима настоящая и бодрая еще не наступила, температура колеблется около нуля, то на неск. градусов ниже, то слегка выше; дует неприятный холодный ветер, свистя и завывая в окнах, плохо замазанных, проносясь по комнате; в комнатах холодно; солнца не видно, все небо серо и неприглядно. Трудно поверить, что теперь декабрь, даже январь впрочем, и это у полярного круга. Эта зима напоминает мне Черноморское побережье, лишь несколькими градусами температура ниже того, что привычно мне с детства. Однако там зима тянется 1—2 месяца, а тут—до июня...
Сегодняшний день выделился из прочих: небо разъяснилось, морозно. К вечеру разыгралось сев. сияние. Часов ок. 7 в-сев. части неба возник голубоватый световой сегмент,—нечто вроде света полной восходящей луны, но более яркий и резко очерченный. Сегмент этот стал подыматься над горизонтом, увеличивая светояркость с ВСВ стороны небосвода. Затем от него стали отделяться концентрические дуги, того же голубоватого цвета, тянущиеся в широтном направлении через небосвод. Точнее сказать, словно самый сегмент состоял из концентрич. дуг и постепенно на них распадался. Дуга одна проходила через зенит, другая была даже южнее. Вместе с тем световой сегмент обратился в четко очерченный темный, более темный чем остальное небо, но окруженный яркою световою дугой. Со стороны сегмента эта дуга была очерчена резко, а с внешней стороны постепенно сливаясь с небом. Кстати сказать, во время северных сияний, и в частности сегодня, небо не черное, а все несколько светится, словно расплывшийся Млечный путь. Звезды видны, но более яркие, и в числе далеко не соответствующем ясности атмосферы. Из световых дуг по яркости, после ограничивающей сегмент, была зенитная.—По прошествии небольшого времени эти дуги, продвигающиеся по небу, стали ломаться у зенита и образовано нечто вроде шатра с вершиною в зените. Было наглядно и убедительно, что столпы шатра—не что иное, как вырывающиеся в атмосферу в надирном направлении потоки энергии, параллельные между собою — потоки корпускул, вызывающие свечение разреженного газа. Столпы с СВ бывали светлее северо-западных; по яркости столпы меняли свой порядок, а также меняли и свое место на небе. В СВС стороне наряду с голубоватыми столпами появилось обширное по пространству (по телесному углу зрения) интенсивно красное, малинового тона, свечение, как бы легкое и прозрачное облако. Длина его раза в 4—5 превышало ширину и направление по дуге круга высоты. Все свечения стали особенно живо и быстро перемещаться и менять свои яркости, несколько напоминая зарницы. Затем столпы разрушались, образуя плоские, поставленные на ребро световые облака. Далее эти облака еще более вытянулись к земле в виде световых завес, прихотливо извивающихся и красиво драпирующихся крупными свободными складками. Строение этих завес было столбчатое, словно вся ткань их была гофрирована. Цвет завес был зеленый, причем кверху яркость убывала очень постепенно, книзу возрастала, чтобы оборваться резко. Завесы сильно и быстро колебались, как бы сотрясаемые ветром, складки перемещались, пробегая вдоль завесы, вся картина с большой быстротой изменялась. Появилось на нижней границе зеленого свечения оранжевое окаймление, красно-оранжевое, заревого цвета. Движение стало еще интенсивнее. Некоторые складки делались составными — тройными, пятерными и очень широкими, почти во всю ширину завесы. Когда свечение верхних частей завесы ослабевало, то оставалась сильно извивающаяся светлая змея. Хотя все эти явления разыгрывались по всей северной части неба, до зенита и далее, от 3 до В, но особенно сильно—в сторону В, где были более ярки, более разнообразны и более изменчивы. От 9 1/2 до 10 ч. вечера (по зональному времени) сев. сияние светило особенно красиво. Затем оно стало меркнуть. Завесы распались на клочья, свечение уменьшило свою яркость. В 1 ч. 30 мин. я вышел взглянуть на небо. В северной части виднелись характерные светлые облакообразные массы, похожие на облака, освещенные луною, но светившиеся изнутри. Вместе с тем и небо стало значительно темнее, так что эти облака выделялись особенно отчетливо и контрастно.— Описание сев. сияния нарочно сделал тебе подробнее, т. к. наблюдения этого рода надо накоплять и закреплять. Ведь в литературе, несмотря на тысячи наблюдателей сев. сияний, все же очень немного достаточно отчетливых рассказов о них. К большому сожалению не мог сделать наблюдений магнитных, за неимением буссоли.
У нас наступила весна, было до + 12? на воздухе, прилетели чайки, зяблики, даже вороны (в прошлом году они не явились сюда), дороги начали подсыхать, а потом задул сев.-вост. ветер, завывающий в оконных щелях, стало и грязно и холодно. На душе соответственно, т. е. не двенадцати градусам, а ветру.
Весна тут, здешняя весна конечно, наступила, т. е. стаял снег, появилась пыль и со вчерашнего дня возобновилась навигация, а следовательно и обычные с возобновлением навигации волнения соловчан. Дня два тому назад я видел у стены одуванчик, из земли лезут красные побеги трав. На озере около нашего завода плавают ондатры, утки, чайки, но отличные от кремлевских, более мелкие и чернохвостые, кричат и дерутся между собою.
Вот уже июнь, а лета никаких признаков, скорее похоже на ноябрь. То туман, то мелкий дождь, то ветер. Даже когда проглянет редкое солнце, не становится тепло. А между тем в этом году весна была очень ранняя и примерно на 2 недели забежала вперед …Настали наши соловецкие белые ночи: и в полночь вполне светло, как у нас под вечер, сейчас же после захода солнца. Ведь мы так близки к полярному кругу, что в наиболее короткие ночи солнце, когда оно вообще не застится облаками, освещает купы дерев, не прекращая. К тому же движется оно в наших широтах по линии, почти параллельно горизонту и потому уходит под него очень недалеко.
Поделиться в социальных сетях