"Русская литература не погибла и не погибнет, более того, катастрофы заставляют нас тверже и зорче вглядываться в будущее, и произведения, которые станут откликом на создавшееся в стране положение, судя по настроению моих товарищей, скоро появятся."
( Станислав Куняев. 2008. )
Станислав Куняев — русский поэт, публицист, литературный критик, гл. редактор журнала «Наш современник» (1989).
Где вы, несчастные дети Арбата? Кто виноват? Или Что виновато?.. Жили на дачах и в особняках — Только обжили дворянскую мебель: Время сломалось, и канули в небыль... Как объяснить? Не умею никак... [...] Наша возникшая разом элита, Грозного времени нервная свита, Как вам в двадцатые годы спалось? Вы танцевали танго и чарльстоны, Чтоб не слыхать беломорские стоны Там, где трещала крестьянская кость. Знать не желают арбатские души, Как умирают в Нарыме от стужи Русский священник и нищий кулак... Старый Арбат переходит в наследство Детям... На Волге идёт людоедство, На Соловках расцветает Гулаг. Дети Арбата свободою дышат И ни проклятий, ни стонов не слышат, Любят чекистов и славят Вождя, Благо, пока что петух их не клюнул, Благо, из них ни один не подумал, Что с ними станет лет семь погодя. [...] (1987)
"Крепостное право было отменено в России 10 февраля 1861 года, а ровно через 70 лет – к 1931 году была завершена сплошная коллективизация сельского хозяйства. Земля, за исключением маленького приусадебного участка, была вновь отобрана у крестьян и вошла в состав крупного хозяйства, но не капиталистического, как до революции, а – на формацию ниже, т.е. феодального. Единственная разница с прежним феодализмом заключалась в том, что роль помещика теперь исполнял назначаемый (формально, якобы выбираемый на общем собрании) райкомом партии председатель колхоза, госбюрократ, исполнитель воли оккупантов. Крестьянин же вновь становился крепостным, прикрепленным к земле отсутствием паспорта, без которого он не мог никуда уйти из деревни. Но он становился крепостным с наделом, дававшим некоторую гарантию, что смерть от голода наступит не сразу. И все же начало 30-х годов, когда весь хлеб, производимый в колхозах, стал отбираться оккупантами, ознаменовался голодом по всей стране, и особенно в наиболее хлебородном Поволжье, где люди доходили до людоедства. А в это время сами оккупанты и их дети, получившие теперь по книге Анатолия Наумовича Рыбакова, даже вопреки замыслу автора, презрительную кличку "дети Арбата", ели досыта из пайков такие продукты, которые даже в западных буржуазных семьях были редкостью, считались (да и поныне считаются) слишком дорогими и не по карману... Поэт Станислав Куняев в стихотворении "Размышления на Старом Арбате", написанном как отклик на упомянутую книгу А. Рыбакова, писал: "Наша возникшая разом элита..."
Так переливалась рабсила из создаваемого госбюрократического феодального уклада в уклад госбюрократического рабовладения. Но мало кто из 20 млн. недорасстрелянных староарбатскими обитателями кулаков, тех, кому стенку на месте заменили лагерем, вышел на волю – всех в мерзлоту опустили..." (Емельянов Валерий. Однобокий интернационализм, или Сталинизм – это азиатский способ производства. Место публикации не известно. 1988)
Поделиться в социальных сетях
Станислав Куняев вспоминает разговор с главным редактором «Литературной газеты» Александром Чаковским. Чаковский, занимал в идеологической иерархии при Леониде Брежневе приблизительно то же место, что Илья Эренбург при Иосифе Сталине.
"— Александр Борисович! — возразил я ему. — Если говорить о всякого рода реабилитациях, давайте отвлечемся от узко еврейской точки зрения. Что такое «дело врачей» или борьба с космополитизмом по сравнению с трагедией раскулачивания? Пустяк, ерунда сущая, не имеющая значения для жизни народа.
Раскулачивание, Соловки, Нарым, Волго-Балт, лесоповалы — вот что потрясло Россию до основания, подточило ее здоровье и устойчивую хозяйственную мощь.
А кто руководил этими процессами? Вы же сами сказали мне, что в шестнадцать с половиной лет вы, сын богатого еврейского нэпмана, в своей самарской губернии создавали колхозы. Что вы могли в этом возрасте знать о жизни, которая здесь складывалась столетиями и которую вы нещадно ломали?
Почему вы не говорите о том, что нужно было бы реабилитировать несправедливо сосланных на Север, закопанных на Волго-Балте, сгнивших на Соловках? Почему в том же 1956 году им, кто остался в живых, или их потомкам не объявить, что они были сосланы или уничтожены несправедливо, чтобы не было пятна осуждения на этих людях или их потомках? Я отвечу почему. Во-первых, потому, что их судьбы вас не интересуют... А во-вторых, потому что надо было обнародовать имена всех ответственных за эти деяния руководителей ГУЛАГов, больших и малых, что действительно могло бы привести к погромам.
Чаковский переменился в лице: — Ах вот как вы ставите вопрос!.. Но во гневе сдержался, решив не продолжать разговор на эту тему..." (Куняев Станислав. Возвращенцы. Где хорошо, там и родина. Сер. "Боги среди нас". Изд-во: Алгоритм. ISBN: 5-9265-0239)
"Первые публикации стихов А. Ганина в вологодских газетах относятся ко времени учебы в медицинском училище. Летом 1914 года А. Ганин был мобилизован, проходил службу в Николаевском военном госпитале. В этот же период его стихи появляются на страницах петроградских журналов. В 1916 году А. Ганин знакомится с Сергеем Есениным, Николаем Клюевым, Пименом Карповым.
В июне 1916 года А. Ганин по состоянию здоровья демобилизуется из армии и уезжает в Вологду. 4 августа 1917 года он был поручителем со стороны невесты при бракосочетании С. Есенина и 3. Райх в Кирико-Улитовской вологодской церкви. Летом того же года совершил вместе с С. Есениным и 3. Райх поездку на Соловецкие острова и к себе на родину в деревню Коншино." (Куняев Станислав. Жизнь и смерть поэта. О судьбе Алексея Ганина. Журнал "Вопросы литературы". №7. 1990.)
Поделиться в социальных сетях