Василий И. Немирович-Данченко: Соловки. Богомольцы. 1874

Наибольшую известность среди книг Василия Немировича-Данченко получили "Соловки" - крайне приукрашенное и идеализированное изображение "религиозно-технократического" уклада Соловецкого монастыря. Именно с легкой руки Василия Немировича-Данченко родился миф о невероятных садоводческих талантах соловецких монахов, якобы выращивавших в приарктических Соловках киви, ананасы, бананы и тому подобную тропическую растительность.

V. Монашек-подросток

— Тятенька мой торговою частью занимаются, тоже и подрядами, когда случится. Раз он один подрядец взял — мост строить. Дельцо было бы выгодное, коли б не пришлось с чиновниками делиться, а то как раздашь половину всего — так смотришь, у себя в кармане и на лес не хватит. Оченно заскучали тятенька, одначе мост выстроили, из гнилья правда, да все же мост. Хорошо... Прошло это, например, полгода, вдруг левизор из самого Питера. Тут тятенька и очумели. К тому, к другому, к третьему — куда тебе! Давай, говорят, Бог, чтобы своя голова уцелела на плечах... Делай, как знаешь. "Помилуйте, — объясняет тятенька, — да ведь вместе брали?" — "Про то, — отвечают, — один Господь всемогущий знают, да только никому не скажут. Зря не болтай и ты, потому за бесчестье с тебя большие еще деньги слупим, да под суд!.." Оченно это ошарашило родителя. "Ну, теперь, — говорят, — никто, как творец небесный!" Назавтра примерно назначено свидетельство. С утра тятенька обегали все храмы Божии и везде молебны с водосвятием заказали, потом и обет дали: "Коли минует, значит, чаша сия, так быть единоутробному сыну моему у Соловецких угодников один год, пусть там работает на святых предстателей наших". Ну, сейчас поехали к мосту, а там уже вся комиссия собралась. Питерский левизор-то петушком, так и поскакивают. На наших чиновников и не похоже, потому в ем и фигуры нет. У нас квартальный из себя значительнее, потому он себя с форсом держит. А этот только что чистенький, да гладенький. Тятеньке ручку подал, тятеньку это, значит, ободрило.

— Тятенька у тебя, поди, большой плут был?

— По торговой части, по нашим местам, без этого не обойдешься. Потому делиться нужно. Другому вся цена грош с денежкой, а ты ему пять сотенных подай, потому жадность эта у них очень свирепствует. Особливо ежели с купцом дело имеют.

— Народ!

— Народ ноне норовит, как бы тебе с сапогами в рот залезть.

— Кая польза человеку, аще весь мир приобрящет, душу же свою отщетить?

Как Соловки на севере были исстари прибежищем для замученного крепостного мужика, так и Святые горы на юге скрывали всех, гонимых Униею, а порою и донцев, преследуемых царскими приставами.
Немирович-Данченко В.И.
Святые горы. 1886.

— Ну-с, хорошо. Осмотрел левизор мост и оченно доволен остался. У нас из ели мост — отстроен, а тот удивляется — какая, мол, лиственница отличная! Отлегло от сердца у тятеньки... И закурили же они тогда.

— Как с этого случаю не закурить!

— Ну-с, хорошо. Закурили они. Две недели из дому пропадали, маменька даже в полицию объявку подали. Там успокоили. Будьте благонадежны, говорят, тут окромя запою ничего нет. Супруг ваш, опричь трактиров, нигде, в таких чтоб местах не бывают. Наконец, вернулись тятенька и сейчас меня. "Собирайся, — говорят, — в монастырь, великое есть мое усердие, и значит, чтоб ты там год, тихо, смирно, благородно, потому, может быть, еще такой случай будет, так угодничков Божьих обманывать не годится... Пригодятся! Великие они за нас, грешных, молитвенники и предстатели. Помни это!" И таково ли все ласково, а допрежь того на всякой час тычок был.

— У вас, у купцов, насчет этого оченно неблагородно!

— Невежество, что говорить!

— Одначе и не учить нельзя!

— А только бей с разумением. Любя, бей. Наказуй по человечеству!

— Что говорить! Известно — господа купцы, поди, не одну скулу вывернут.

— Ну-с, хорошо... Снарядили меня, подрясник тонкого сукна сшили, скуфейку бархатную — все, как следует, и отправили. Как приехал я в монастырь, словно в рай попал. Благолепие, смиренство, насчет обращения — благородно. Точно я опять на свет родился.

— Работал?

— Как же! По письменной части занимался... Как пришло время к отцу ехать, и заскучал я... А тут отцы-иноки: оставайся у нас, потому в мире трудно, в мире не спасешься. У меня, говорю, невеста есть. — "Оженивыйся печется о жене, а не оженивыйся о Господе..." Думал я, думал, наконец, и порешил в монастыре оставаться. Тятенька сами приезжали. Ничего, не попрепятствовали; живи, говорят, потому за твои молитвы Господь меня не оставляет!

— Много у вас из купцов? — вмешался я.

— Из купцов во всем монастыре — человек шесть наберется!

— А остальные?

— Из крестьян все... сами увидите нашу обитель пресветлую.

Монашек-подросток говорил медовым, певучим голоском, поминутно закатывая глаза вверх.

— Много у вас, поди, чудес? — вступила в разговор синяя чуйка.

— Чудесов у нас довольно!

— Что говорить! А тятенька ваш какой губернии будут?

— Из Сибири.

— Далеконько... Одначе, и у нас по Волге насчет подрядов вольно. Дело чистое. С казной — не с человеком... Никого не грабишь, а деньги сами идут!

— Как кому Господь!

— Известно, без него куда уйдешь... По всей жизти так-то.

— Одначе и угоднички помогают. В болезтях примерно!

— Всякое дыхание хвалит Господа!

— Верно твое слово!

(Немирович-Данченко В.И. Соловки: Воспоминания и рассказы из поездки с богомольцами / СПб., 1884. - 266 с.)

|